#14 Панды, зомби, языки. Что такое ревитализация?

На днях объявили, что панды после нескольких десятилетий в статусе вымирающего вида больше не находятся в такой уж сильной опасности пасть жертвой эволюции. В мире, мол, насчитывается уже почти полторы тысячи панд в дикой природе, а это значит, что усилия по спасению этих созданий увенчались определённым успехом. Без всякой иронии, это - чудесная новость. Видос с пандой на ютубе несомненно поднимет тебе настроение на весь день, даже если ты ненормальный, бесчувственный, и вообще лингвист. 

Правда, если ты вообще-то лингвист, то, наряду с проблемой выживания панд, возможно, тебя беспокоит и проблема выживания языков. В мире от шести до девяти тысяч языков - в зависимости от критериев, что такое язык. Из них огромное количество находится под угрозой вымирания, и причин полагать, что в борьбе с печальным концом они будут так же успешны, как панды, увы, не очень много. И, хотя вымирание языков в языковых мифах, которым в основном посвящён этот блог, встречается нечасто, сегодня мы для разнообразия поговорим именно о языках под угрозой исчезновения.

Но для начала, всё же, вернёмся к пандам, потому что у них много общего с языками. Панды докатились до угрозы вымирания по разным причинам. Во-первых, из-за браконьерства слишком много особей исчезало физически. Эта проблема в Китае, где восстановление популяции панд просто-таки написали на красных знамёнах нации, была более-менее решена политическим путём: теперь за убийство панды в дикой природе нерадивому охотнику грозит двадцать лет топтать китайскую зону. Но кроме этого есть и "во-вторых": панды не слишком хорошо размножаются, даже если на них не охотятся. В среднюю самку панды можно заронить зерно новой чёрно-белой пушистой жизни в течение 24-х-72-х часов... в год. Как ты понимаешь, вероятность такого осеменения немногим выше вероятности библейского непорночного зачатия. Тут у меня закрадывается подозрение, что миллиарду христиан всего мира стоило бы подрядить китайцев организовать Второе Пришествие Христа. Раз с пандами справляются, то и тут не подкачают. Проблемы на особенностях репродуктивного цикла у панд не заканчиваются - в китайских программах по восстановлению панда-поголовья самцов к спариванию приходится мотивировать демонстрацией панда-порно на больших экранах. Видимо, чтобы окончательно не оставить эволюции выбора, самки панды часто боятся своих детей, и отказываются за ними ухаживать. Короче, видимо, это тот случай, когда только очень сильное лобби вкупе с политической волей может вопреки всему заставить популяцию не вымереть. 

Джорджо не переквалифицировался в зоолога. Просто эта история мне очень напоминает проблемы человечества с вымирающами языками. Заведует её решением в мире несколько организаций, одна из которых - ЮНЕСКО. ЮНЕСКО в основном занимается тем, что ведёт онлайн-атлас языков, находящихся на разной стадии исчезновения. Языков таких очень много - по данным ЮНЕСКО, больше 2400. 

Дальше я попытаюсь ответить на три очевидных вопроса.

1. О языках. Почему изчезают языки?

2. О пандах. Что с этим можно поделать? 

3. О зомби. Можно ли "оживить" уже вымерший язык и есть ли примеры?

Отвечаю.

О языках.

1. В целом, вымирают они потому же, что и панды, и я недаром рассказал эту душераздерающую историю. Причины могут в разных случаях несколько отличаться, но они всегда похожи, так что перечислю основные. Дело в том, что механизм исчезновения языка всегда один, и он стар, как мир: дети перестают перенимать язык у своих родителей. Это называется прерыванием трансмиссии, в то время как трансмиссия - это как раз передача языка от старшего поколения младшему. Получается, что смерть языка происходит либо по причине а). физического исчезновения его носителей, либо б). отпадания надобности и/или возможности передачи языка. 

В наше время, к счастью, случаев тотального геноцида группы носителей языка стало поменьше, чем раньше, зато примеров второго - хоть отбавляй. Причём среди причин исчезновения языка при вполне живых и здоровых носителях много даже несмотря на то, что случаев запрета какого-то языка или дискриминации его носителей тоже всё меньше и меньше. Бóльшая часть языков вымирает просто потому, что сами носители больше не видят в них надобности. Часто это связано со стигматизацией его носителей из-за малочисленности, бедности или местечковости. К этому добавляется то, что в наш информационный век у человека всё больше возможностей получать информацию, но... только на "больших" языках. Поэтому если ты знаешь язык с малым количеством носителей, а, следовательно, и источников информации на этом языке, и при этом знаешь и "большой" государственный, то у тебя выше крыши мотивов со временем полностью перейти именно на последний. Создание источников информации на каком-то языке становится осмысленным и в целом рентабельным только начиная с определённого, достаточного высокого порога численности носителей. Даже языки, которым вообще не грозит вымирание, вроде сербско-хорватского (около тридцати миллионов носителей!) или украинского (около сорока) чувствуют это на себе. Можешь в этом убедиться, поискав переводы даже самых популярных в мире сериалов или книг на один из этих двух языков. Чаще всего, их просто не будет. 

А теперь представь себе, что тебе 22, ты живёшь где-то в маленьком городке в Мексике, и на твоём языке во всём мире говорит от силы тысячи две человек - у тебя в родном селе, откуда ты уехал, да ещё в одной деревне по дороге дальше в джунгли. Ты всё ещё уверен, что твоим детям обязательно знать тот язык, на котором говорит твоя прабабушка, или всё же, может, стоит не мучаться, ходя в специальную школу и постоянно занимаясь с детьми языком предков, и обойтись просто испанским, как у всех "нормальных людей"? А большинство таких языков для своих носителей ещё и сродни клейму "деревенщина" на лбу. Этот вопрос задают себе миллионы во всём мире, и в похожих обстоятельствах тоже оказывается множество людей. Ответ на такой вопрос о целесообразности трансмиссии обычно так очевиден, что попадание их языков в атлас вымирающих вполне понятно. 

Именно так обычно происходит вымирание языка. Причины чаще всего очень похожи, и очень сильно связаны между собой: 

1. Недоступность информации и образования, следовательно, работы, где нужен "малый" язык; 

2. Разрушение экологии языка (молодые уезжают в города получать образование и работать, старый уклад жизни рушится вместе с языком); 

3. Стигматизация носителей "непрестижных" малых языков; 

4. Если исчезают сами носители, то в наше время это чаще всего связано не с их физическим исчезновением, а с ассимиляцией и

5. Нежеланием говорить на малом языке, и, тем более, передавать его своим детям. Мы живём в мире, в котором ужасно много людей видят в двуязычии опасность для своего ребёнка.

Всё. Прерывание трансмиссии, смерть языка. Остаётся только зашевелиться ЮНЕСКО, вписать язык в атлас, и тихо наблюдать, как потихоньку умирают последние носители языка, и попутно сгущать цвет иконки в атласе: от жёлтой и оранжевой до красной (критическое состояние) и, в конце, чёрной. Думаю, что она означает, понятно. Часто язык даже успевает склеить ласты до того, как выйдет следующее бумажное издание атласа - он выходит примерно раз в десять лет. 

Теперь о пандах.

2. Способы помешать вымиранию языка существуют. Надо понимать, что в атлас ЮНЕСКО в принципе попадают языки, с которыми очень многое пошло не так, как хотелось бы их доброжелателям. В идеале меры по повышению жизнеспособности языка нужно принимать до того, как ЮНЕСКО его помечает белым ярлычком как "уязвимый". В переводе на язык реальности "уязвимый" отличается от "обречённый", в основном, по оставшемуся времени, а не по вероятному результату. Чем ниже язык по оценке ЮНЕСКО, тем выше опасность и тем меньше шансов в принципе избежать его вымирания. Так что нет универсальных мер, которые полностью восстанавливают все языки или хотя бы половину из них. В целом же, принимаемые меры примерно те же самые, которыми китайцы воздействовали на панд, только надо включить фантазию, чтобы это увидеть.

Основа - это фундаментальная поддержка властей. Это значит, что далеко не факт, что при поддержке всё получится, но без неё - точно ничего. Во всяком случае, я никогда не слышал, чтобы без институционной поддержки языка меньшинства его шансы на выживание хоть как-то увеличивались. Поддержка должна заключаться как в "запрете браконьерства", так и в открытии и поддержке центров восстановления популяции... в смысле, языка. То есть, власти должны помешать негативным факторам и усилить позитивные. Частые и иногда действенные способы поддержки языков - это изменения законодательства, реформа системы образования вплоть до создания всей цепочки от детского сада до высшего образования на "малом" языке. Очень важны СМИ, работающие на этом языке, и, что очень важно, - это должны быть для начала максимально доступные среднему представителю меньшинства вещи. Не стоит начинать поддержку языка с открытия театра - он в 21-м веке на фиг никому не сдался, прости за прямоту. С моим мнением тут можно поспорить, но в целом - чем способы проще, даже пошлее и "тупее" по уровню, тем на начальном этапе они лучше. Если пандам надо начать срочно спариваться, возьмите пример с китайцев, и покажите им медвежью порнуху. Может, это и не тот способ, который потешит эстетическое чувство возвышенной личности директора зоопарка, зато это очевидно работает. В любом случае, большинство людей довольно прагматично, и популяризировать у них их собственный язык можно только показав им очевидные для каждого преимущества этим языком владеть. Для пятнадцатилетней девочки-носительницы "малого" языка куда приятнее будет узнать о существовании бьюти-блога на её языке, чем о театре в райцентре. Да и учитывая, что большинство носителей "малых" языков по всему миру живут не в самых благополучных условиях и часто не имеют доступа к хорошему образованию... в общем, практически любая "дешёвка" на самом деле окажется куда эффективнее театра.

К сожалению, большинство "малых" языков не имеет поддержки властей, а если и имеет, то их популяризацией занимаются эстеты из местных интеллектуалов, которые скорее склонны создавать условный театр. Это тот случай, когда порнуха с медведями и то не может заставить самца забраться на самку, потому что он впал в коллективную суицидальную апатию. Он не хочет жить. Ему не интересно, будут ли у него дети-панды. Кроме того, тут часто имеет место своего рода "коррупция": популяризаторы, которым дают деньги власти, по моему опыту, часто заинтересованы скорее в сохранении своего привелегированного положения местного мессии, чем в сохранении языка. Поэтому условный театр - это, несомненно, вполне конкретное достижение, которое можно предъявить спонсорам, но его стратегический, долгосрочный смысл для сохранения языка обычно очень близок к нулю. Целью популяризации языка должно быть его сохранение, а сохранение работает только путём мотивирования носителей языка говорить на нём и передавать его потомкам. Всё. Без этого можно сразу обращаться в ЮНЕСКО за констатацией клинической смерти языка. Путём создания театров, например, старательно идут на кладбище культур лужичане в восточной Германии и русины в Словакии. И тех, и других, очень поддерживает правительство. Но иногда всё же панде лучше показать обычную порнуху, чем читать ей возвышенные классические оды о том, как же круто быть пандой. Большинству лужичан или русин крайне мало интересна тема культурной ценности их языка. Они просто хотят быть нормальными одноязычными немцами и словаками соответственно. И это как раз пример отсутствия желания говорить на языке меньшинства. Следовательно, это пример того, что популяризаторы этого языка занимались не тем и не там, чтобы это желание появилось. Иногда даже символической суммой, которую периодически платят коренному населению за поддержание традиционного уклада жизни, можно добиться большего, чем инвестированием кучи ресурсов в театр. 

И, наконец, о зомби. 

3. Можно ли возродить язык, который уже умер? Да, как ни странно, можно. Этот вид языковой политики называется ревитализацией. ЮНЕСКО говорит, что возрождены были уже после прерывания трансмиссии и смерти последнего носителя 13 языков. Т.е. язык был полностью мёртв. Естественно, в таком случае к условиям успешного спасения языка кроме выше перечисленных добавляется и самое главное: язык должен быть хорошо задокументирован. Два случая относительно успешной ревитализации известны и в Европе: это кельтские мэнский и корнский языки. Видимо, жизнь на берегах Атлантики в принципе заставляет очень креативно подходить к языковой политике. Корнский, вероятно, вымер вместе со смертью своего последнего носителя в 19-м веке, но история оказалась романтичнее некуда: этот самый последний носитель, якобы, сам много лет записывал известные ему слова и конструкции позднего периода существования языка. Уже в начале 20-го века группа энтузиастов начала создавать движение по возрождению корнского языка. История с мэнским произошла значительно позже, но сценарий и порядок действий был похож. Похоже и то, как выглядело корпусное планирование нового варианта языка. Конечно, оба были неплохо записаны, но этого маловато для полноценной ревитализации. Так что в обоих случаях огромную часть словаря взяли так или иначе из известного науке прошлого, то ли путём сравнения с родственными языками и научной реконструкции, то ли из очень старых источников. Это привело к тому, что по факту в обоих случаях был создан новый язык с точки зрения структуры, но в обоих случаях он создавался для функциональной замены вымершего.

Проблема в том, что и эта функциональная замена оказалась именно в том положении, которое привело к вымиранию языка. За время отсутствия мэнского и корнского на карте языков мира функциональная ниша для них не то, чтобы образовалась, и большинство функций даже после ревитализации обоих языков по-прежнему выполняет легко доступный всем их носителям английский. Поля для использования корнского и мэнского есть, например, в сфере образования, но их мало, и даже там они, очевидно, не могут полноценно конкурировать с английским. Поэтому то, что их вытеснило и заставило вымереть, осталось на своём месте. 

Что касается мер статусного планирования, то они в обоих случаях тоже были схожими. Начиналось всё с труда энтузиастов, которые занимались всем, начиная с реконструкции словарного запаса и заканчивая публикацией словарей и художественной литературы. Здесь я отмечу, что в целом для базовой жизнеспособности языка не очень важные вещи (вроде художественной литературы) появились через много-много лет после начала его ревитализации. Первый роман на неокорнском, т.е. ревитализированном корнском языке, вышел только через больше двадцати лет с начала процесса возрождения. Важный аспект - это институционная поддержка. Ревитализации обоих языков британские власти долгое время просто не мешали, что уже не худший сценарий. Со временем оба языка стали поддерживать в рамках, принятых для поддержания жизни "малых" языков, в частности, возможностью их преподавать в школах и университетах. 

Сейчас в атласе ЮНЕСКО оба языка красуются буковкой "R", что значит "ревитализированный". Правда, количество носителей каждого их них всё равно не превышает полутора тысяч человек, даже если посчитать всех, кто в состоянии по-мэнски или по-корнски сказать хоть два предложения. Перспективы тоже, несмотря на институционную поддержку, так же туманны, как сами Британские острова, потому что у обоих языков нет важной и ясной общественной функции. Языки-декорации для выражения собственной региональной принадлежности - это чудесно и приятно, но увы, они слишком часто встречаются в атласе ЮНЕСКО, и, видимо, не просто так. Атлас сейчас ведёт мэнский и корнский под красным ярлыком, что, как я уже говорил, означает "в критическом состоянии". Оба языка по-прежнему в большой опасности, потому что причина их вымирания, как мы уже выяснили, не устранена и устранена быть не может. 

Ну так и панды-то, в масштабах эволюции, в общем-то, тоже не в лучшем положении. Но они показывают нам, что восставшая из могилы зомби-популяция не обязательно зелёная, воняет гнилью и падка на свежие мозги. Иногда путь назад есть даже вопреки законам природы и эволюции, и не все зомби-популяции плохи. А если сомневаешься в этом, завтра перед работой обязательно посмотри видосы с пандами на ютубе. 

Gd'A