#8 Инцест, дохлая акула и пуризм. Языковая политика в Исландии

В то время, как кто-то учится синхронно ухать и хлопать, как исландцы на чемпионате Европы по футболу, а люди, далёкие от футбола, удивляются, что исландцы вообще играют в футбол, я хочу на примере Исландии объяснить суть одной фишки.

Нет, я не решил поворковать с тобой на тему инцеста. Просто борьба именно с этим явлением для исландцев является делом довольно будничным. 332 тысячи населения при многовековой изоляции от внешнего мира делают своё дело, и несколько лет назад появился истинно исландский стартап. Когда в Исландии знакомятся молодые люди, и дело в перспективе может дойти до отношений, ну, или, по крайней мере, вспрыска гейзера нордической плотской страсти, мобильное приложение позволяет уже на начальном этапе проверить степень генетического родства двух конкретно взятых голубков из Северной Атлантики. Так что если выяснится, что подобный Одину могучий Магнус Бьярнасон внезапно приходится очаровательной Хельге Гудмундсдоттир доселе незнакомым троюродным братом, то драккару их потенциальной любви лучше сразу поискать уютную гавань на другом фьорде. Если вы понимаете, о чём я.


Так же, как и об инцесте, мы не будем говорить о втором элементе святой нордической троицы, дохлой акуле, употребляемой в пищу. Я имею в виду хаскарль, легандарное исландское блюдо, которое готовят из акулы, которую закапывают на несколько месяцев просто в песок под линией прибоя. На этом приготовление, собственно, практически заканчивается, как и жизнь всех вкусивших это яство, если тушу выкопали раньше времени. Запах и вкус, даже если кони в процессе никто не двинул, кроме, разумеется, самой акулы, можешь себе представить сам(а), остальное загугли, если интересно.

Так вот если сексу и наркотикам мы своё внимание в этот раз не уделим, то вот на рок-н-ролле по-исландски я тебе предлагаю остановиться. Потому что иначе, как угарным отрывом исландскую языковую политику назвать нельзя.

Для того, чтобы языковая политика у исландцев стояла особняком и разительно отличалась от всего, известного остальному человечеству, есть несколько вполне объективных предпосылок.

Во-первых, это островной изолированный характер языка, и, как следствие, полное отсутствие контактных языков вплоть до развития хоть какого-то регулярного обмена информацией. Плюс стабильность этой ситуации - исландцы предсталвяют из себя примерно то, что сейчас, уже больше тысячи лет. Перемен по причине низкого уровня миграции и того обстоятельства, что острова обычно не перемещаются в пространстве, не ожидается.
Во-вторых, относительно малое количество носителей языка вкупе с вполне обозримой территорией, на которой они живут. Важным фактором является то, что в Исландии нет слишком тяжелодоступных районов. Наличие таких мест обычно приводит к сильно отличающимся от окружающих разновидностям языка. Так вот, в Исландии диалектные и социальные различия в языке крайне малы или их нет вовсе.
В-третьих, что очень важно, это то, насколько хорошо зафиксирован язык в письменности. И тут исландцы просто сорвали джек-пот: дело в том, что исландский язык записан с четвёртого века нашей эры, что является абсолютным европейским рекордом. Да, тогда, когда исландский язык уже позволял создавать сохранившиеся до наших времён тексты, Аттила ещё не вторгся в Европу, а Римская Империя ещё только медленно собиралась распасться. Конечно, за последние 1700 лет даже в условиях крайнего севера и изоляции в языке многое изменилось, но исландский по сравнению с остальными европейскими языками развивается крайне медленно.
Кстати, на будущее: всё, что я только что написал, называется описанием социолингвистической ситуации.

Конечно, в этом случае стоит задать вопрос, зачем вообще нужна языковая политика в такой маленькой стране, где, казалось бы, всё предельно ясно и однозначно в языковом смысле. Дело даже не в том, что любой язык нуждается в поддержке; в первую очередь, исландская языковая политика вынуждена преследовать цель подгонки языка под требования современного мира. Это необходимо, потому что даже при всём желании говорить о современной экономике очень сложно на языке, предусмотренном для написания средневековых саг. В то время, как большинство языков пополняют свой словарный запас "естественным", т.е. стихийным путём, в Исландии от такой практики отказались очень давно. Теперь пополнение языка новыми словами находится в ведении специального комитета, который регулирует заимствования. В целом, наличие какого-то официального института по "уходу" за языком - практика очень распространённая, радикальное отличие Исландии заключается как раз в задаче сохранения "чистоты" языка от заимстований настолько, насколько это возможно. Такая концепция языковой политики называется пуризмом, от латинского слова "чистый".

Эта концепция в Исландии довольно стара, и связана с историей христианства в этой стране. Дело в том, что Библию на исландский перевели очень рано, уже ко второй половине 16-го века, что, правда, местами плохо сказалось на качестве перевода. Косяки стали очевидны духовенству, которое озаботилось их исправлением и избежанием в будущем. Церковь в Новое Время была институтом очень сильным, и её заинтересованность в поддержке и развитии высокого "качества" исландского языка очень недурно этому языку помогла. Что касается пуристского взгляда на развитие, то он тоже продолжает традицию духовенства 16-го века: его представители считали исландский язык достаточно самодостаточным и не нуждающимся в заимствованиях. Так получилось, что исландские учёные 16-го-17-го веков это мнение разделяли. Поэтому идея сделать язык "под старину" и чтоб единственным веянием извне был холодный атлантический ветер в основном не встречала в Исландии особого противодействия. Надо добавить, что у исландского языка уже тогда был довольно высокий престиж: тут дело не только в наличии рано переведённой Библии, а и в развитии литературы, пользовавшейся этим языком. Авторы этой литературы часто тоже были убеждёнными пуристами. Такой вот замкнутый круг всеобщего пуристского согласия.

Правда, такой высокий престиж не помешал исландскому языку таки попасть под тлетворное влияние иностранцев. Многолетнее датское владычество к началу 19-го века начало сильно угрожать исландскому языку, который исландцы стали основательно смешивать с доминировавшим датским. Но вовремя пришла французская революция, которая во всей Европе дала толчок всему национально-локальному. В Исландии образовалось целое сообщество энтузиастов, которые издавали газету, делали переводы научных и художественных книг на исландский и многое-многое другое. Сюрприз - они были пуристами, и старались заменить как можно больше иностранных, в первую очередь, датских слов, на исландские по происхождению. Где исландских слов не было, нужно было их создать. Несмотря на то, что Исландия была в составе Дании аж до Второй Мировой, исландский парламент был восстановлен уже в 1840-х, и в следующие годы страна становилась всё более автономной от метрополии. Это коснулось и языка: до конца 19-го века исландцы отвоёвывали столицу, Рейкьявик, у датского, параллельно развивая и исландский. В 1897-м ввели общую орфографию, которая позволила писать всем одинаково, а не как попало. Этот шаг всегда содействует развитию литературы и журналистики, что случилось и в Исландии.

20-й век потребовал огромного количества новых слов из-за быстрого развития технологий и индустриализаций целых отраслей. В 1919-м появилась первая комиссия инженеров, призванная следить за появлением новых терминов. Скоро у почти каждой профессии появились похожие институты. В рамках общего ориентира на пуризм такие комиссии пользовались тремя стратегиями.
1. Изобретение новых слов из уже существующих исландский корней. Особого внимания тут заслуживает метод калькирования, т.е. перевод отдельных частей иностранного слова на свой язык. Например, rafmagn, "сила янтаря", или, в переводе на человеческий, просто электричество. Вспоминаем уроки физики, 6-й класс, эксперименты с янтарём и статическим электричеством. "Электрон" по-гречески янтарь. Так что исландцы просто перевели "силу" и "янтарь", получив желаемое.
2. Несколько более сложный способ обогащения языка новыми словами - это порыться в литературе и найти хорошо забытые слова из устаревших. Затем - присвоить им новое значение. Для исландцев копание в скандинавских сагах, очевидно, так же упоительно, как выкапывание тухлой акульей туши из песка, поэтому эта методика стала довольно продуктивной. Пример такой цепочки перемены значений: было слово "проволока", sími. Была проволока, стал ещё и "телефон". Позже, с появлением мобильников, они стали называться по аналогии farsími, т.е. "удалённая проволока".
3. Какое-то количество слов иностранного происхождения в исландский всё-таки проникло, правда, пройдя процедуру сильной подгонки под грамматические требования, чтобы ими было проще пользоваться. Например, джипы и прочие внедорожники стали называть jeppi.

Прежде чем подвести итог и сделать вывод, всё-таки стоит сказать, что всё выше сказанное касается всё-таки нормы языка и распространяется в первую очередь на язык письменный. В менее официальных и устных формах, например, в разговорной речи хорошо знающей английский молодёжи, заимствований, конечно, куда больше. Но разговорная речь и не является прямым объектом языковой политики.

Подытожим и сделаем вывод.
В Исландии фактически одноязычное сообщество, отличающееся слабыми диалектными и прочими различиями в языке. Подозреваю, что следующее касается не только языка, но и языковое развитие в Исландии однозначно происходит крайне неспешно и медленно. Исландский язык отлично задокументирован. В языковой политике, т.е. в попытках регуляции языка, уже очень долгое время доминирует пуризм, т.е. попытки изоляции языка от влияний извне, особенно, что касается лексики. В Исландии пополнения языка новыми словами ради его соответствия требованиям современности регулируется на фактически государственном уровне.
Попытки эти довольно успешны, особенно, по сравнению с крайне скромными успехами пуристов в остальных языках - кстати, в истории почти каждого языка был период активности такого движения. Отличительной чертой пополнения исландского языка новыми словами явлются не три основных стратегии, описанные выше - они как раз вполне тривиальны и использовались во все времена всеми языками. Это даже происходило вне зависимости от того, естественным путём заимствовалось слово или же конкретный деятель культуры задавался целью привнести какое-то слово в язык.
Особенностью исландской языковой политики является в первую очередь настолько последовательная регуляция вкупе со стабильным использованием именно этой концепции, концепции пуризма, в последние 500 лет. Вместе с изолированным характером языка и страны его "обитания" мы получаем удивительный для современных языков пример архаичности языковых структур, довольно мало отличающихся от аналогичных структур тысячу лет назад. Удивительно и то, что этот частично законсервированный язык всё же планомерно и последовательно развивается, полностью соответствуя требованиям современного мира к языку.

Короче говоря, если ты готов(а) сделать свою жизнь максимально сложной, то чисто по приколу, конечно, можно обходиться почти без заимствований и заниматься их регуляцией на государственном уровне. Всё же это едва ли станет твоей самой большой проблемой, если точно так же, как и язык, ты консервируешь труп акулы в песке, чтобы его захомячить. Да и если при знакомстве с человеком противоположного пола у тебя есть все шансы вкусить близости со своим родственником, у тебя явно есть заботы покруче архаичности твоего родного языка.

Gd'A